фoтo: Сeргeй Ивaнoв
— Когда я узнала, что Леонид С. умер, то она уже началась. Почему? Так же, вчера вечером я позвонила нашему театральному водителю Виталику: последнее время, он всегда был при Броневом, так что буквально каждый шаг под контролем — и в больнице, а до больницы. В общем телефон, спросил: «Как там, Леонид. С.?» И он сказал: «Представьте себе, мороженое спросил. Я погнал, ребята, сейчас будет».
И я поняла, что это конец — это просто детское желание. А что позади огромная тяжелая жизнь, со всеми нашими актерскими амбициями, а потом мороженое. Наш бывший директор перед смертью Экимян жареной картошечки спросил, Чехов — шампанское… А наш Леонид. С. мороженого хочу.
К сожалению, я с ним не играла ни в одном спектакле, но всегда удивлялась, что не могла объяснить — как играл Леонид С.. я Смотрю и не понимаю. Трудно выбрать слова, на его органически, а тихой, особенной. В таких случаях, второй гениальный актер Евгений Евстигнеев, когда его спросили, чтобы объяснить, как рождается роль, он говорил: «Ну, это, как желе/шоколаде». Но желе/компот всегда у таких художников становится гениальным.
Надо сказать, что в театре Броневого побаивались — иногда непредсказуемы. Может такую жесткую правду в глаза сказать, а затем идет в Ленкоме худсовет о кино «Принц» Константина Богомолова. Спектакль совсем другой эстетики, не ленкомовской, о чем и говорят худсовете. И представьте себе, Броня произнес: «мне нравится». Он, художник Эфроса и Захарова (он очень ценится Марка Анатольевича, я) поддержал такой авангардный спектакль.
Лучший в «МК» — в короткие вечерние рассылке: подписаться на наш канал в Телеграмму