фoтo: ru.wikipedia.org
O выбoрe:
— Ктo будeт — этo был трудный выбoр. Пo сeмeйнoй трaдиции я дoлжeн был стaть врaчoм. Кoгдa я рeшил пoexaть в Мoскву, прийти в тeaтр, мaмa плaкaлa двa дня, бaбушкa плaкaлa и мoлилaсь, я тaм прoвaлился… Нo eщe гдe-тo в вoсьмoм классе я почувствовал, что ни на, что другое дело, что не подходит. Театр является местом для тестирования различных человеческих свойств.
Жизненное кредо:
— Смешно, но это было сформулировано еще писателем Кавериным: «бороться и искать, найти и не сдаваться».
О плаче:
— Да, я плакала в жизни. Когда Астафьев помер. Когда мама умерла. В конце концов, люди взрослые, становится только тогда, когда мать уходит. Я был шалопай, веселый, любил женщин… А вот когда в арку нашего дома вошли Галка Волчек и Люся Крылова, по словам Люсиного лица я понял: мать не. Еще плакал, когда узнал, что майор Солнечников накрыл взрыва гранаты, и от этого солдата, его поуродовало меньше. И себя убил.
О власти:
— Власть от бога. Я никогда не ходил в власть, всегда держит дистанцию. Уверен, власти не могут давать лживому, пустому лицу, или которые пришли к власти за деньгами. Я знаю, что говорю: уже в 34 я стал директором «Современника», а до этого возглавлял службу его сверстников правления…
Об интеллигенции:
— Стыд и совесть — это обязательные составляющие умного человека. И «деятельность» — это худшее, чего следует стыдиться и постепенно освобождаться от этого. Чехов предлагал по капле его из себя выдавливать. И Антон Павлович был для меня главный интеллигент в России. И, чтобы стать интеллигентным — это мечта… Я принадлежу среди театральных прагматиков-реалистов, знающих себе цену и от этого не возводящих напраслину ни на себя, ни на своих коллег.
О раздражении:
— Неудобно иждивенчество. И все. Это раздражает. А под иждивенчеством я имею в виду одну вещь: надо сделать так, чтобы после нас все осталось в порядке. Если бы я не построил школу (при всем моем очевидном успех), я не знаю, что было бы. Вот это и дает вам силу. Потому что ощущение, что этой меры у нас по-прежнему война. И то, он показал: «Вот, оказывается, кто! Вот их было!..» Но я не хочу неприятностей, я не хочу войны. Театр должен думать о своем будущем, готовить его строить. Жизнь будет тяжелой, и будет беспощадно испытывать. Но тот, кто будет держать любовь на наш корабль, тот, возможно, что-то сделать.
О халтуре:
— Я никогда не участвовал в халтурах. Ни-когда!!!
О психопатии в актере:
— Нет, все психопатическое мне не близко. Потому что психопатическое — он слаб. А я не слабый.
О зависти:
Зависть мне несвойственна. Я завидую только людям, которые умеют говорить по-французски, играть на фортепиано или скрипке. Мне завидовать некому. Утверждение, конечно, наглое, но зависть Виктору Астафьеву или Александру Солженицыну глупо, как ревновать к культуре и знаниям Дмитрия Сергеевича Лихачева или таланта Святослава Теофиловича Рихтера. Я рано почувствовала зависть к себе, но от этого не легче. Годкам к 25 все это детерминировал. А бороться с завистниками бессмысленно, завистников только смерть останавливает.
О счастье:
— Я был на седьмом небе от счастья, когда рождались, Павел, Маша… теперь, когда, хотя и редко, я вижу Антона. «На седьмом небе» — это дети, а не роль. Хотя, возможно, одно исключение — Хлестаков из «Ревизора», который никогда не играл на родине, но играл в Праге. Почему? Это вопрос к Олегу Николаевичу… А дети… Когда подумаешь: а чем я жив? Вот и жив Машкой, Пашкой. Дети, сделанные с любовью, всегда лучше детей, сделанных без любви.
О жизни:
— Сегодня я один из тех, кто не живет во лжи.
Смотрите фоторепортаж по теме:
Умер Олег Табаков: его лучшая роль в фотографии
22 фотографии