Фoтo: сoциaльныe сeти
Нeсмoтря нa тo, чтo вoкaльнo и визуaльнo Джeймс Блaнт мoжeт пoкaзaться тoнким изнeжeнным сoздaния (oсoбeннo, в пeрвыe гoды нa сцeнe), oн прoшeл дoвoльнo жeсткую шкoлу жизни: нeскoлькo лeт пoсвятил службe в aрмии, гдe вырoс дo кaпитaнa и рaзвeдывaтeльныx сил. Дaжe пoслe тoгo, кaк ушeл нa пeнсию, oн нe зaбывaeт o свoeм прoшлoм, aктивнo учaствуeт в блaгoтвoритeльнoсти, пoмoгaя в тoм числe и людeй, пoстрaдaвшиx oт вoeнныx дeйствий, и пишeт нe тoлькo o любви, нo и o глoбaльныx прoблeмax, с кoтoрыми стaлкивaeтся чeлoвeчeствo.
В 2017-м вышeл aльбoм «The Afterlove», кoтoрый ужe aктивнo oбсуждaют критики. Нa пoвeсткe дня мирoвoe турнe. В интeрвью «МeдaБиту» скaзaл, пoчeму грустныe бaллaды — «этo дaлeкo нe вeсь Блaнт», кaк eму удaлoсь дoрвaться до электрической гитары и к чему это привело, как и почему в одном из своих последних клипов появились кадры из Сирии.
— Джеймс, комментируя выход последней плиты «The Afterlove», вы сказали, что художник-только умереть, если не меняется. Что метаморфозы произошли с вами?
— С момента выхода предыдущего альбома — «Moon Landing» — прошло четыре года, это впечатляющий срок. Вы знаете, я никогда не пытался бежать впереди паровоза, у меня никогда не было цели, чтобы записать еще один уровень работы, хотя я все время нахожусь в творческом процессе, создаю что-то новое, я говорю… В конечном счете складывается, так что релизы появляются примерно с промежутком в три года, и у меня есть возможность показать любой другой грани творчества, несмотря на то, что в принципе это, конечно, узнаваемо.
Я помню, когда был записан «Some Kind of Trouble» в 2010 году., я чувствовал, что он дал себе волю «развернуться» в электрическом звук… Я же с подростковых лет играю на электрогитаре, но тогда — в годы службы в армии, когда постоянно приходилось кочевать с места на место, — может упражняться только с акустической, так и рождались романтические песни. После ухода в запас они стали появляться и другие — более энергичные, драйвовые, но это был только определенный творческий период, то необходимо как воздух.
Говоря о «The Afterlove» — здесь, безусловно, преобладает, тексты песен, аранжировки достаточно осторожны и минималистичны, но я решил добавить и более актуальной и сегодня, электроники, особенно это чувствуется в композиции «California» и «Lose my number», например. Молодое поколение болельщиков, говорит, что они звучат даже по-молодежному, как они выражаются — «более урбанизированно» (смех). Мне понравилось, что альбом был неожиданным для меня самого, не все складывается по четкому плану, многие вещи происходят спонтанно. Я очень рад, что в съемках приняли участие Эд Ширан и Райан Теддер из группы One Republic». С последними мы друзья уже на протяжении многих лет.
— А какие еще яркие коллаборации можете вспомнить?
— Был смешной случай, когда семь лет назад меня пригласили на популярный в то время американское шоу Эллен Дедженерес. Там был Джастин Бибер, и мы в шутку сымпровизировали, то вместе с ним и сама Эллен, сделал вид, что создал трибьют-группу с каверами на Леди Гагу. Я помню, ролик той передачи набрал несколько миллионов просмотров. Я боюсь только, этой команды априори не было в будущем (смеется). А если серьезно, один из самых запоминающихся стал наш тандем с немецким диджеем Робином Шульцем, который буквально реинкарнировал мой след «ОК». Когда я сольный исполнитель записал эту песню, он был ужасно недоволен результатом и уже хотел оставить «на столе», но со мной неожиданно связался Шульц, который где-то слышал, опус, сказал, что его подключили, и он хотел сделать ремикс. Оказалось, что с его легкой руки как раз и не хватало. В конце концов оказалось так, мелодичный deep house, а песня стала одним из главных хитов прошлого лета. Как неожиданный поворот событий особенно приятно.
— Говоря о глобальном изменении в жизни, вскользь вы уже вспомнили об армии. Насколько трудно было кардинально изменить свою жизнь, далеко от вооруженных сил на сцену?
— Для меня эти изменения не были внезапные, неожиданные. Я всегда был прежде всего музыкант — еще в школе, брал уроки игры на фортепиано, а позже стал выбирать мелодию на гитаре. Не могу сказать, что мой отец — военный — был в восторге от этих моих увлечений, но я ничего не мог с собой поделать, и все остальное, не связанное с музыкой, всегда была для меня на втором плане, хотя военное образование получать пришлось. В 16 лет я уже имел лицензию на управление самолетом. После школы я поступил в университет и должен был стать инженером авиационной промышленности, но помню, как заснуть во время обучения на последнем столе… Тогда отец решил отправить меня в операционную армии.
Обучение проводится в военной академии на канадской базе, а в 1999-м я уже был командиром танка единиц, выступающих в НАТО. Во время бомбардировок Югославии, мы стояли на границе Югославии и Македонии… Меня очень поразило, то, что я видел в Косово. То я снимал документальный фильм о том, и через несколько лет вернулся туда уже в качестве актера, с концертом, — я хотел посмотреть, изменилось ли что-то после семи лет, смогли ли мы помочь людям. Любые изменения к лучшему были, но в глобальном смысле положительного результата, к сожалению, не удалось добиться, и это очень грустно. Этот период жизни я не забуду никогда, и он на меня очень сильно влияет, но даже и там — в танке — я не расставался с гитарой, сочинял песни. Некоторые из них связаны с темой войны.
— Как и песня «Someone Singing Along» с последнего альбома?
— Да, она для меня много значит. Я намеренно решил показать в видео, последствия военных действий в Сирии, несчастные, потерянные лица детей, которые играют среди развалин домов, разрушенную жизнь городов, мертвые скелеты зданий… Все это не может оставить равнодушным. Война — это чудовищное явление. Кто-то сказал, что мы ничего не можем изменить, но, по крайней мере, мы должны попытаться сделать это, по крайней мере, на своем, локальном уровне. Моя задача создать песни, которые объединили людей по всему миру. На концертах особенно подчеркнул тот факт, что национальные, социальные различия между нами абсолютно относительное. Нас пытаются противопоставить друг другу, ведущих серьезные политические игры, но на самом деле все мы испытываем те же чувства, эмоции, поэтому необходимо относиться друг к другу с участием и состраданием.
— В любом случае, все же их вера — романтические лирические баллады с броскими мелодиями и текстами о любви. Вы когда-нибудь идеи, попробовать свои силы в совершенно другом стиле, изменить вектор движения?
— Честно говоря, это просто вопрос восприятия: я уже привык к тому, что меня видят на сцене, как эти Пьеро, поющего грустные песни под гитару, но на самом деле было много экспериментов — и рок-боевики, и танцевальные песни, только они менее заметны массовой общественности на фоне всего репертуара и те песни, которые больше всего крутятся на радио и ТВ. Но когда я еще раз вернусь в Москву, то постараюсь разнообразить программу. Понятно, что аудитория хочет услышать прежде всего такие хиты, как «You’re Beautiful» или «1973», но в этом не весь Джеймс Блант (смех). Мне всегда нравилось совмещать элементы различных стилей.
— Есть ли у вас некоторые свои секреты создания хитов?
— Никогда не думаю о тех, выстрелит та или иная песня или нет, и, кстати, после успеха «You’re Beautiful» у меня не было страха остаться автором одного хита. Я вкладываю в каждую песню всю свою душу. Конечно, хорошо, если они любят, массовой общественности, но даже если удается получить какой-то сигнал до сердца всего несколько слушателей, и в этом случае не имеет большой популярности, для меня это не менее ценно и дорого.