Фoтo: http://teatrium.ru
Спeктaкль игрaeтся нa мaлoй сцeнe «Тeaтриумa», нa втoрoм этaжe. Пaрa гoрoдскиx клaссoв и пoдрoсткoв с рoдитeлями зaнимaют мeстa. Нaчaлo, нeсмoтря нa бoлeзнeннoсть тeмы, внушaeт oптимизм.
«Пeрexoдный вoзрaст — этo вeснa нaшeй жизни, быстрoe цвeтeниe и цвeтeниe — гoвoрит симпaтичный мoлoдoй xудoжник (Сeмeн Крaкoвский), с глaзaми я, кaк пoдрoстoк. — Нo вeснa-тяжeлoe врeмя для aллeргикoв. Пoдрoсткoв, спoсoбныx вызвaть тяжeлыe aллeргичeскиe рeaкции у взрoслыx, кoтoрыe в глaзax свoиx зaдыxaются oт нeгoдoвaния, и их глаза полны слез и разочарования».
Ну что, товарищи, родители, с вами хорошо — то, что захватывает дух от этих ужасных, невыносимых детей, в которых вкладываешь-вкладываешь, себе во всем отказываешь, а они… Эти под углом, неудобно, неблагодарное и прыщавые почему-то орут на вас, заперты в своих комнатах, связывается с сомнительными компаниями, или с головой уходят в Интернет! Что вы им такого сделали? Только нужно осторожно спросил: «Сынок, ты уроки сделал?» А это сынок (дочка)… И вот на сцене холст, масло: папка с мамкой уже колошматят кулаками в дверь, распадается, как Берлинская стена и их детей, которые из прелестного маленький человечек каким-то образом превратился в чудовище.
Фото: http://teatrium.ru
Это «монстр» со всеми своими «чудовищными» события и исследует Ольга Сидоркевич, режиссер «с тонкой кожей», умеющая о сложных вещах говорить просто, ясно и болезней. И исследует с помощью современной драмы, в которой время от времени вымысел слишком далеко от реальности, а в некоторых из научной литературы. В основе его «Тяжелый возраст» — книга Вержини-Дюмон «Как испортить ребенка воспитанием. Вредные советы», «На стороне подростка» Франсуазы Дольто и «Out-of-band доступа. Как не потерять контакт с ребенком в переходном возрасте» Дэниела Сигела.
— В последнем, например, много обсуждали, физиологических процессов, которые происходят в мозге подростков в период взросления, которые психологические реакции вызывает, — скажет мне после выступления Ольга Сидоркевич. — Скажем, девятиклассники спать на уроках не потому, что не спать по ночам, а из-за корректировки временного механизма — потому что организм привыкает к более поздний сон, чем в детские годы. Чем больше я читаю эти книги, тем больше стала понимать, что происходит с моим сыном: почему это помогает, огрызается, хлопает дверью,… Я стала ему сопереживать, перестал видеть в ней стимул. Стал смотреть и слышать себя со стороны, обратите внимание на то, как взрослые разговаривают со своими детьми, и они… в основном обсуждают своих чад в кругу таких же обеспокоенных мам и пап, жалуясь друг другу.
Не сцены рассказчик, сын-переросток, папа, мама (Борис Рывкин, Татьяна Калакина) и девочка-видение (Софья Анохина). Родители колошматят в дверь. Родители не допускаются на день («Ты, сынок?! Ты сначала школу закончи, поступи в институт, а потом…»), закрывается подростком, по пути, выясняя между собой, кому он неблагодарный. Им в голову не приходит, что «такое поведение связано с процессом перестройки нейронных связей в прифронтальной коре головного мозга, так что нижняя часть головного мозга, отвечающий за эмоциональные импульсы, более вкл.». Вот-вот, а вы думали, он гад, ваш потомок? Что с него, бедолаги, в этот период нижняя часть мозга вытворяет.
Фото: http://teatrium.ru
«Трудный возраст» — лекция, изложенная популярным научным языком, а талантливый спектакль, где об очень сложном, порой необъяснимом и мучительном говорил остроумно, и трогательно до слез: различные варианты подросткового протеста, первая любовь, хлопать дверью и уходить из дома. В сцене поиска мальчика были вовлечены зрители, которые показывают свои детские фотографии из семейного альбома: «Мальчик не видел? Здесь ему было пять лет, и мы ездили на море». Текст — действие — танец, который возвращается в исходное положение: танец — действие — текст. В этой сцене вы понимаете, что трудно возраста с тяжелыми осложнениями протекает, а у родителей — их, также, мы должны учиться испытывать подростковую болезнь».
Над спектаклем вместе с Ольгой Сидоркевич работали хореограф Светлана Шишкина и педагог по пластике Владимир Ананьев, но равные co может рассматриваться и двух актеров — Семена Краковского и Эмиля Рывкина. Одному 20, другому только исполнилось 17. Они выросли в театре (родители — актеры) и с трех лет, чтобы выйти на сцену. Свои знания о подростковых комплексах значительно помогли при создании спектакля. Так, как они, взрослые актеры, безусловно, не играл бы. После выступления я поговорил с парнями.
— Насколько этот спектакль совпадает с тем, что испытывает гей?
Эмиль Рывкин: — Почти все из этого спектакля я испытал на своей коже, за исключением одной сцены, где мы все сломать и крушим. Я не агрессивный и сложный пример, но «загоны» все виды были. С 14 лет у меня была двухмесячная депрессия и я долго не мог из него выйти. Ходил как туча, хотелось всех задушить. Даже не могу вспомнить, была ли серьезная причина, — скорее всего, выдумки одни. У меня еще прыщи по всему лицу начали появляться, а глаза не открывались.
Фото: http://teatrium.ru
— Так беспокоит переходный возраст?
— Да, очень быстро завожусь, могу быть злой, выйти из колеи. Я знаю, что я делаю не так, но до сих пор не могут с собой справиться.
Олег Краковский: — Я по-прежнему такой недоподросток, которые, как не рычит и не кричит, но сломы. Меня бесило, что меня заставляют ходить в музыкальную школу, на спортивную гимнастику, хотя я совсем не хотел заниматься. И я не ходил, врал, а когда родители узнают о прогулах, мы так орали друг на друга! А теперь понимаю, как хорошо, что родители были вынуждены, потому что меня это развивало, как личность, как актер, и как музыкант.
— Родители должны принуждать детей?
— В какой-то степени. Играть сейчас спектакль, я понимаю, почему это происходит и как с этим бороться. У нас в спектакле можно увидеть все возможности перехода в знак протеста: побег из дома, первая любовь, отрицание, зависимость. У меня этого не было, а из дома я не убегал, но один раз так закрыл дверь в своей комнате, дверь сломалась.
Эмиль Рывкин: — Для меня это зрелище очень большая разгрузка. После него очень хорошее чувство остается внутри, дня три-четыре я иду, полный радости и восторга. Если бы я играл каждый день, я был бы самым счастливым человеком в мире.
Фото: http://teatrium.ru
— Каково это-подросток от первой любви? Что происходит внутри?
S. K.: — В переходном возрасте, в 14-15 лет, это не башню снесло, это вкололи огромную дозу адреналина, подбросили тебя в космос, и ты летишь и ничего не можешь сделать. Тебя колбасит, ты понимаешь, что должен что-то делать, но что? И в глазах человека, для которого вы делаете, будет выглядеть полным идиотом. Но у мальчиков все по-другому, чем у девочек.
Ах Р.: — Переживать не хорошо: терзали всякие сомнения, что я делаю что-то не так, чтобы служить, и она заслуживает кого-то лучшего.
— После того, как сыграл спектакль об этом, и выжившие в острой фазе тяжелого возраста, что бы вы посоветовали родителям и детям?
С. К.: — ребенок не должен замыкаться в себе, должна быть открыта, в противном случае со всеми поссоришься и остаться один.
Ах Р.: — А родителям стоит вспомнить то, что сами пережили подростковый возраст. Я девять лет, думая о молодежи: «Что это за идиоты? То, что они бесятся? У меня такой никогда не будет». Но это наступило. Родители просто должны вспомнить и попытаться сделать так, чтобы их ребенок избежал плохих последствий.