Фoтo: прeсс-службa тeaтрa «РOМЭН»
— Мoисeй Сулeймaнoвич, что, по вашему мнению, отличается цыганский театр?
— У нас есть все, из жизни, из прожитого. В других театрах вы увидите, Шекспира, Брехта, и мы рассказываем о себе, о таборной жизни уже нет, но есть сложившиеся традиции. Есть наши легенды, которые передаются из поколения в поколение. И, конечно, каждый спектакль «Ромэн» — это, как сейчас говорят, почти что мюзикл, это также определенная дань нашей цыганской культуры.
— В спектакле «Алмазы и любовь» у вас главная роль — почтенный отец семейства, который искренне заботиться о своих домашних, постоянно попадают в трагикомические ситуации. Чтобы милый был этот персонаж?
— За эту роль я получил случайно: Николай Лекарев (заслуженный артист России, режиссер-постановщик и автор пьесы) оставил себе, а два дня перед началом репетиции ко мне подошел и сказал, что видит в ней только меня. Я действительно такая, у меня большая семья — трое детей, семь внуков, — должны приложить невероятные усилия, чтобы все, все было нормально. Это моя история, только жизнь не всегда комедия.
— Вы ведь потомственных цыганских артистов?
— Да, мой дед был одним из тех, кто в начале 30-х годов создавал «Ромэн». Он был не только талантливым художником, но и невероятно харизматичный человек, он был платье, очень нравился женщинам. Проработав пять лет, дед ушел из театра, держал лошадей. Он не боялся ни работы, когда в трудные времена лошадей отняли — стал кузнецом. Мой отец также работал в театре, танцевала, необычное, очарование деда передалось ему по наследству. И я пришел в 72-м году, первую роль я получил в спектакле «Родился я в таборе» — небольшая такая роль с одной репликой, должно сказать, «принять гостей». А я так волновалась, что без горла, и пропищал, почти что в меццо-сопрано. Художники, то они смеялись, а зрители наслаждались.
Фото: пресс-служба театра «РОМЭН»
— Что случилось?
— И по-прежнему много работы, если я танцевала с детства, что-то серьезно начал петь только в театре. Мой голос понравился Николаю ивановичу Эрденко (заслуженный артист РФ, исполнитель романсов и цыганских народных песен, в прошлом — музыкальный руководитель «Ромэн»), и он со мной заниматься вокалом. С тех пор я пою.
— Спектакль должен идти, что вас слушают?
— В «Цыганской невесты» я исполняю старинные таборные песни. В финале «Мы цыгане» — русские романсы, цыганские народные песни. Это очень ответственно. Я должен так петь, что зрители не хочу, чтобы меня отпустить. Выкладываюсь полностью, но когда держишь зал — это счастье.
— Сегодня вы один из самых выдающихся художников театра, занят почти во всех спектаклях, какие роли вам нравится играть?
— Любой. Артисту интересно попробовать. У нас шел спектакль «Четыре жениха», и у меня есть роль свахи — да, женская роль. А в спектакле «Цыган и в Африке цыган» я играл дряхлого деда, а было мне тогда меньше чем в сорок лет. Всегда заманчиво получить характеристику, гротескную роль, но может и в маленькой проходной, что и требовалось доказать. «Ромэн» — это моя жизнь, все, что важно, чтобы он был связан с театром.
— Скажите, потому что со своей будущей женой вы познакомились в «Ромэн»?
— Дней (Дней Туманская, заслуженная * Россия), пришла в театр на месяц позже меня. Я был ошеломлен, сразу: так тощие, в облаке каштановых волос. Мы были самыми молодыми артистами, и в танце нас всегда ставили вместе. Так со сцены вместе шагнули в жизнь.
— Дети пошли по вашим стопам?
— Конечно, наши дети растут в театре, и без сцены, они уже не думают. У нас в цыганском театре часто можно увидеть детей за кулисами, здесь они никого не раздражают. Это традиция. Все три мои дочери стали артистками, Надежда и Патрина работают в «Ромэн».
— Ты можешь представить себя в другом театре?
— Если бы жизнь развивалась в противном случае, почему бы и нет? Но я рад, что судьба меня связь с «Ромэн», для меня это не просто театр — это моя жизнь и мой дом.