фoтo: Aлeксeй Мeринoв
XLI. БEСПOЛEЗНЫE ЗНAНИЯ
Пeрвыe стрoчки пoслeднeй глaвы «Oнeгинa», пo aнaлoгии с искрeннeгo признaния:
В тe дни, кoгдa в сaдax Лицeя
Я бeзмятeжнo рaсцвeтaл,
Читaл oxoтнo Aпулeя,
A Цицeрoнa нe читaл…
Я нe вeрю в этo. Пушкин шутки. И спoкoйным oн нe был, и Цицeрoнa читaл. В рукoписи oстaлись вaриaнты:
1. Читaл укрaдкoй Aпулeя
A нaд Виргилиeм зeвaл…
2. Читaл oxoтнo Eлисeя
A Цицeрoнa прoклинaл…
Прoклятия, нужнo снaчaлa читaть, сoглaсны? Цицeрoн, Aпулeй, Виргилий — знaкoмы, пo крaйнeй мeрe в пeрeвoдax. A ктo Скaзaл — чeрт eгo знaeт. Нo eсть в пeснe, пo-нaстoящeму xoлoдныe линии. Пушкин цитируeт aвтoрoв, кoтoрыx oн читaл Eвгeний и, кoнeчнo, oн сaм.
Прoчeл oн Гиббoнa, Руссo,
Мaнзoни, Гeрдeрa, Шaмфoрa,
Madame de Stael, Бишa, Тиссo,
Прoчeл скeптичeскoгo Бeля,
Прoчeл твoрeнья Фoнтeнeля…
В другиx мeстax нaзывaeтся Гoмeр, Фeoкрит, Aдaм Смит, Княжнин, Шaxoвскoй, Кoрнeль, Бaйрoн, Мeтьюрин, Пeтрaркa, Ричaрдсoн, Стeрн, Крюднeр, Шaтoбриaнa, Лaфoнтeн, Нoдьe и бoг знaeт ктo eщe.
Читaя Пушкинa, мы читaeм чeлoвeкa, кoтoрый всe этo знaл. Сoглaшaлся, вoсxищaлся прoпустил, прoклинaл, утвeрждaть (кaк, нaпримeр, Руссo):
Руссo (зaмeчу мимoxoдoм)
Нe мoг пoнять, кaк вaжный Грим
Смeл чистить нoгти пeрeд ним,
Крaснoрeчивым сумaсбрoдoм.
Зaщитник свoбoды и прaв
В дaннoм случae нe прaвы.
Глaвнoe — знaл! Знaчит, oпирaлся, испoльзoвaл (инoгдa и бeссoзнaтeльнo) эти oбрaзы, идeи, стиль… Мы пoчти никoгдa нe видим и, знaчит, нe пoнимaeм.
Прeдстaвьтe сeбe: чeлoвeк ДEВЯТНAДЦAТOГO вeкa чудo (time) пoймaл бы книгa, в кoтoрoй aвтoр клянeтся, Oстaнкинскую бaшню, сгубившую мнoгиx душ. Знaя всe виды бaшни — Пизaнскую, Эйфeлeву бaшню и т. д, — читaтeль пoдумaл бы: брoсили, чтo ли прeступникoв, с этoй бaшни Oстaнкинo или дeржaли тaм в тюрьмe?..
Мы ужe гдe-тo цитируeт вeрдикт Нaбoкoв: «Читaтeль, нe пoстигший свoим рaзумoм мeльчaйшиe дeтaли тeкстa, нe мoжeт прeтeндoвaть нa пoнимaниe «Евгения Онегина».
Набоков требует понимания «мельчайших деталей». Она недостижима. Список авторов, упомянутых в «Онегине», — не мелочь. Там названы книги, и мы не знаем даже, что они. Это действительно здесь понимание.
Ситуация быстро ухудшается. Мир, где все читали «Гамлета» и «Дон Кихота», и мир, где все читают «Гарри Поттера» (или как там), — это разные миры. Общие книги, без усилий, создаются общие понятия, критерии. Нет общих книг — нет понимания. Мы (страна и мир) разваливаемся не на государственной границе, а о человеческих. «Евгений Онегин» долго работал скрепой. Теперь это, к сожалению, истлела…
Пушкин — Н. Н. Пушкиной
21. сентября 1835. Михайловское
Пришли мне, если можно, Essays M. de Montagne (Мишель Монтень. Опыт.) — 4 синих книги, на длинных моих полках. Обратите внимание.
фото: Александр Минкин
Монтень. Опыт. Издание 1762 года. Кто бы мог подумать, что Монтень переживет всех своих королей: Франциска I, Генриха II, Франциска II, Карла IX, Генриха III и Генриха IV.
Можно, конечно, почти на каждой строке писать заметки. Но, увы, замечания ничего не дают. Это только кажется, что они все объясняют.
Гениальный Монтень перенасыщен цитатами. Очевидно, он читал древних, вспомнил всех авторов, которые цитируются, тексты были под рукой. Цитирующий книгу, знает все это, знает контекст. А поди, чтобы понять фразу, выдранную из неизвестных чужой текст.
«Грузите апельсины бочками» — представьте себе эту безумную телеграмму, итальянском или, по крайней мере южноафриканском романе. Тамошний читатель подумает: что дурак несет апельсины в бочках? В бочках вино или селедка. Скажем, там будет сноска: «Грузите… бочками» — цитата из популярного русского романа «Золотой теленок». Что подумает выбросов читатель сноски? Дикари эти русские. Апельсины в бочках? Ну, что с них взять, они там ездят на медведях. А у нас есть что-то в голове сразу любимый аферист-авантюрист.
Верх (или вниз) нашего плачевного положения: мы, если случится читать Монтеня, поминутно натыкаемся на цитаты из древних — по три, четыре, пять, на каждой странице, но ни текста, ни больше, контекста мы не знаем. Цитаты на латыни, сноски на русском, и, наконец, сноски циферка — отсыл к пункту, и это — иисус! — во втором томе. Но мы не поленились.
Не пожалеем времени на конкретный и точный пример. Откройте большое академическое издание. Монтень, Опыты, том III. Глава I «О полезно, и справедливо». Во второй строке натыкаемся на латинский:
Не те же magno conatu magnas nugas dixerit*
Внизу страницы сноска:
*Этот человек с великими потугами собирается сказать большой глупостью, 1 (лат.).
Позавидуешь компактности мертвого языка. Но после того, как «большие глупости» циферка 1. Значит, надо искать примечание № 1 к глава I. Слава богу, это в этом третьем томе на странице 475. Мы читаем:
Книга третья, глава: «О, полезно, и справедливо».
1… я хотел сказать… глупости. — Теренций. Себя наказующий, IV, 8.
Теренций! Кто это? Хороший он или плохой? «Сам наказующий» — это что? история, спектакли, брошюры? Мы не узнали ничего. Вернитесь в Монтеня, в той же главе «О полезно, и справедливо». Стих пятый: «Это не отвратительно вероломство, раз даже Тиберий2 отказался прибегнуть к нему…»
Слава богу, мы уже знаем, куда идти, на странице 475. Там примечание:
2 Тиберий — см. прим. 6, с. 407.
Ок, идем на сайт, 407, найти там примечание № 6 в разделе «О пьянстве»:
6 Тиберий — римский император (14-37), пасынок Августа. — Оба с приводом на Монтенем примера почерпнуты у Сенеки (Письма, 83).
Господи, пасынок Августа — это хорошо или нет? А глава «О пьянстве» — это во второй главе второго тома. Значит, надо идти в шкафу, что второй том. А что «оба случая», почерпнутые из Сенеки? Бросается Монтеня, «открыть» Нравственные письма Луцилию» Сенеки и в письме № 83 вы читали: а) как император Тиберий два дня подряд пил с другом, и в результате назначил собутыльника-алкоголика префектом Рима и b), как пьянство сгубило Энтони и, как в Риме шли убийства «через» (так у нас в 1937-м) и пирующему Антонию прямо к столу и принес отрубленные головы, в том числе и голову Цицерона и его руки, которыми он что-то плохое написал о Антония (Плутарх. «Демосфен и Цицерон»), а пьяный триумвир Антоний пытался эти части определить. Здесь мученье. Но то, что мы узнали, ерзая на ссылки и заметки? Ничего. Все стало еще хуже, потому что мы понимаем бездну своего невежества. И «О, полезно, и справедливо» мы должны начать все сначала, потому что, пока они пытались понять, о Теренция через Тиберия, забыли, в чем там дело.
Мы ерзаем на сноскам, держать в руках сразу четыре книги: два тома Монтеня, Сенеку и Плутарха. Между тем, история Монтеня делится на несколько фрагментов.
фото: Александр Минкин
Монтень. Опыт. Издание 1762 года.
…Знать, почему Пушкин пишет Монтеня себе в деревню.
XLII. УМЕНИЕ ЧИТАТЬ
На рисунке женщина, мужчина, новорожденный ребенок, бык, овечка, на небе яркая звезда… Еще одна картина с тем же набором, и еще один, и еще.
Многие ищут и, что интересно: почему разные художники повторяли этот рассказ? А это Рождество. Но невежды смотрят и не видят — в точности по Евангелию:
Они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют; и приходит на них пророчество, которое говорит: «слухом услышите, и не уразумеете; и глазами будете смотреть и не увидите».
Евангелие от Матфея 13, 13-14
Еще один бесконечно повторение история: человек, осел, на ослике женщина с ребенком, нет красоты, скучно. Но, это Бегство в Египет, а Ирод, избиение младенцев… И те, кто эти евангельские истории не знают (несмотря на это, они верят в Бога или нет), — не понимают, что кричит пушкинский дурак Борису Годунову. Слышу реплики: «нельзя молиться за царя Ирода — Богородица не говорит!» — и не понимают: почему не может? почему Богородица не говорит? куда девалось ее христианское милосердие?
Увидеть и понять — в чем разница. Читать (складывать буквы в слова) и понять — в чем разница.
На шее цепь, x — золото с бриллиантами. На самом деле распятие — символ страдания за всех; если вы чем тут роскошь для себя?..
Взглянув на ночное небо, один видит небесный свод; второй — бесконечный Космос. При взгляде на экран мы видим, что мудрый лидер, другой — параноика и садиста. Житель города вообще не видит неба, не видит Вселенной — сверкающая реклама не дает.
Чтобы быть понятым, нужно не только уметь писать. Должно быть, так что можно читать.
…Читатель может только предположить, куда его ведут, может предчувствовать, но не знает наверняка. Это обстоятельство (в числе других), предполагает, читать далее. Да, автор интригует, может обмануть. Поэма Пушкина «домик в Коломне» — ярчайший пример мошенничества. Удивительное эссе 1830 году, написал октавами, начинается великолепной и подробной лекции о поэзии, о метрике, мужских и женских рифмах, о цезуре (нет цензуре!), а заканчивается дурацким, пошлым, хотя и забавным анекдотом. После того, как Пушкин в эпилоге описывает свой разговор с возмущенным читателей:
ЧИТАТЕЛЬ
— Что, неужели все есть? шутите!
ПУШКИН
— Ей-богу.
ЧИТАТЕЛЬ
— Так вот куда октавы нас привел!
На что-то, и там подняли тревогу,
Скликали рать и с похвальбою шли?
Неудовлетворенным человек, вы выбрали путь!
Ужель иных предметов не нашли?
Что когда-нибудь у вас нравоученья?
ПУШКИН
— Нет… или есть. Минуточку терпенья…
Вот вам мораль: по мненью моему,
Кухарку даром нанимать опасно;
Кто ж родился мужчиною, тому
Рядиться в юбку странно и напрасно:
Когда-нибудь придется же ему
Брить бороду себе, что несогласно
С природой дамской… ничего Более
Не выжмешь из рассказа моего.
Что, господа, Автор потешается, а возмущается читатель. И помните: теперь любая шутка, любой эскапада великого Автора принимается с большим уважением, но двести лет назад такие вещи могут вызвать и гнев и презрение: какая пошлость! что бесстыдство!
ХХІХ. ПРЕДИСЛОВИЕ ЧАСТИ ОТСУТСТВУЮТ
«Глупые Онегин» прервался на части Х-й…
Господи, помоги и помилуй! Можно ли предсказать все, коварства и ловушек, которые на каждом шагу устраивает, либо пишущему великий, могучий и все еще почти свободный русский язык!
А если не предвидишь, то и не избегнешь. Вот и теперь (и снова!) автор грохнулся на ровном месте. Только что хотел сказать, что мой «Немой Онегин» выходил регулярно, раз в неделю, но после X-й части (выпущен в декабре прошлого года) пришел неожиданный перерыв; неожиданный не только для общественности, но и для автора. Разорвать этот возник по той причине, важно, однако, только для автора, но не для широкой публики…
Заканчивается это вступление в ниже, а скажем только, что:
а) мы пропустили XI-ю часть и начали с XII в., решив, что так будет лучше для всех;
и b) бедный автор только это и хотел сказать, когда написал первую фразу ХХІХ-й главы, но оторопел, увидев, как ужасно (хуже, чем на банановой шкурке, и даже хуже, чем на арбузной корке), вы можете поскользнуться и грохнуться на глазах почтенной публики, когда самым благочестивым образом приделываешь до римской цифры X (десять) русский наращение (-y), что означает, падежное окончание… и в результате выходит не народная, а сатирический и даже неприлично. Еще как хотел поклониться ниже, как результат разрыва штаны; кто-то ржет, кто-то морщит нос, жаль; а вы начинаете оправдываться — так конец-это будет не просто хуже, будет выпущен, как и с тем сотрудником, который просто неудачно чихнул в театре, а потом потреблять себя лишней вежливостью.
Но время не потеряно напрасно. За эти полгода, и автор кое-что еще обнаружил в стихотворении Автора. А кроме того, конечно, поглупел (процесс начинается все с 5-летнего возраста, хотя не у всех достигают полного маразма); поглупел, и, следовательно, стала яснее для тех, кто предыдущие главы, казалось заумными. А что мы с ума? Что глупость, конечно; даже маленькие дети это знают.
XLIII. НЕВОЗМОЖНО УГОДИТЬ
…И альманахи, и журналы,
Где поученья нам утверждают
Где теперь так меня бранят.
Евгений Онегин. Восьмая глава.
Некоторые пушкинистам, пожалуйста, полностью невозможно. Сам факт, что не-понять-кто пишет о Пушкине и Онегине, вызывает в них тупую ярость. То есть, если бы в УК РФ была статья об уголовной ответственности за оскорбление чувств пушкинистов (как профессиональные, так и домашние), автор (и) уже сидел бы.
Увы, не только специалистам, но и просто для читателей, пожалуйста, невозможно. Гениальный Достоевский очень трудно, но под конец жизни они в отчаянии. В своих журналах, а иногда умственно адрес для читателей. Например:
Для вас писать вещи серьезные, — вы ничего не понимаете. Да и художественно писать для вас слишком много не. А надо — бездарно и с завитком. Потому что в художественном изложении мысль и цель обнаружить твердо, ясно и понятно. А что ясно и понятно, то, конечно, презирается толпой. Еще одна вещь, — с завитком и неясность: а! мы этого не понимаем, значит, тут глубина.
Достоевский. Из рабочих тетрадей.
(Ему была 55, жить осталось пять.)
Пушкину тоже все меньше мог порадовать читателей. Не совсем это искал. Успех я, но, пожалуйста, не хотел.
Баратынский — Пушкину.
Февраль—март 1828. Москва.
Вышли у нас еще две песни Онегина. Каждый из них интерпретирует по-своему: одни хвалят, другие бранят и все читают. Я очень люблю обширный план твоего «Онегина»; но большее число его не понимает. Искать романической завязки, в поисках простого и, естественно, не находят. Высокая поэтическая простота твоего создания кажется им бедностию вымысла… У нас в России поэт только в первых незрелых своих опытах может надеяться на большой успех. Для него все молодые люди, находят в нем почти свои чувства, почти свои мысли, облеченные в блистательные краски. Поэт развивается, пишет с большою обдуманностью, с большим глубокомыслием: он скучен офицерам, а бригадиры (генералы) с ним не мирятся, потому что стихи его все равно не скучно…
…Юрий Петрович Любимов сказал однажды, как знаменитый Александров показывал Сталину новый фильм «Золушка» со знаменитой Любовью Орловой — бедная деревенская девушка становится важным общественным человеком (намек-friendly). Любимов потрясающе копировал акцент Сталина и саму способность говорить, — веско, неторопливо:
Ви хатэли этом Золушка нам угодыт. А нам угодыт нэвазможно. Ноя должен Золушки. Будит называца Свэтлый поставить.
«Мне, пожалуйста, невозможно», — гениальная фраза.
…Осенью прошлого года выпустила мой «Немой Онегин», оставил на десять частей. Гробовое молчание сопровождало эту работу.
Но один ответ случайно обнаружился. Один — зато какой! Только алмаз.
В наше безнравственное, пока они еще горячие защитники русской литературы и культуры вообще. Так что, хотя и с опозданием, рад познакомить читателей с… (даже и не знаю, как его назвать). И не обращать внимание на лексику и стиль. Главное — искренний вопль оскорбленной души, под названием
МИНКИН ВЕРНУЛСЯ К НЕЧИСТОТАМ
Автор сенсационного очерка «Немой Онегин», опубликованном 3. октября 2017 года, в «Московском комсомольце», А. Минкин в восторге от мыши, дискомфорт в нижней части нерукотворного памятника русского поэта Александра Сергеевича Пушкина. Журналист всколыхнул угасающий интерес и достиг желаемого — теперь о нем много говорить, писать,… Видеть, жало зависти к мировой славе Александра Пушкина пронзило сердце Александра Минкина, который, как говорят, «я не Пушкин, не Крылов, не могу писать стихов».
Вывернуто наизнанку «грязное белье», которое имеет место быть у любого человека, самого обыкновенного или чудесного.
Журналист не поленился покопаться в нечистотах и вытащить на свет самое худшее, неприличное, пошлое, неправильное, что может быть в жизни и творчестве Александра Сергеевича. И Онегин, кажется, не так, как надо, и Татьяна — шлюха. Разве для поэзии важно сколько лет молчит Онегин и с какой скоростью он бежит по саду молодой, юной леди Ларина, ломая кусты и цветы? Да пусть она делает, как они хотят, к своей любви! Является ли в этом? И, в конце концов, поэту было всего 24 года, когда он начал писать «Онегина»! Читателю из тухлого зловонья очерка Минкина до тошноты погано, так что я хочу бесконечно мыть руки.
Но только, что это… конечно, что это строка, очень похожи на те вбросы, которые в прежние времена указывает на заказу западных спецслужб. И направлен этот запрет не только в отношении основоположника современной русской литературы: подлая подножка установлена всей российской литературы, а, следовательно, и русской культуре, в которой есть служение идеалам человечества.
— Посмотрите, какой мерзости спасибо, что вы, — навязчиво указывает нам автор очерка.
— А раз никто и абсолютный бездарь вы считаете гением, то и вся ваша русская литература же мерзопакостная, как, впрочем, и весь русский народ, а, следовательно, и уважать и ценить просто некого, — читает между строк.
Автор очерка в «искупаться» в лучах славы, бывшего по всем статьям жизнь и творчество кумира миллионов, а вместо этого «испоносился» зловонными дрязгами и завяз в них, у подножия памятников гения. Ну, каждый выбирает для себя…
Вот так выбивается почва из-под ног несостоятельным любитель российской литературы! Так трещит водопад на изображение русской культуры! В сознании людей вброшено вопрос, издевка, запачкано имя владельца русского духа, того, кто никогда не предавал Россию и был ей верен до конца жизни.
Наталья Морсова,
член Союза журналистов России
Мы публикуем здесь этот обзор, потому что нас восхитило все: стиль, набор аргументов, выводы, искренность и горячность члена СЖ.
Мы надеемся, что перепечатав эту статью Н. Морсовой, мы будем ей сделать карьеру. Так пафосом, так богат словарным запасом его, безусловно, следует использовать в ток-шоу на федеральных телеканалах; так и вижу у барьера с мироточащим бюст (Пушкина).
Кроме того, в настоящее время все, кого «Немой Онегин» раздражает видят: критика (уничтожающая и текст и автора) опубликовано. Так что другие уже не могут заботиться.
Во всей этой сказочной отзывы больше всего удивил заголовок: «Вернулся к нечистотам». Я-то думал, что это, работает «Онегиным», вернулся в гениальной литературе из сточных вод государственной власти. Дама думает иначе — ее право, и с тем, не жесткий. С ней, очевидно, в соответствии с опубликовавшее текст сетевое издание «Danas.Ru». Почему они так себя ограничить? почему вы поставили себе такие жесткие рамки? Судя по тексту, вы можете сделать их для точности называть себя «Uvijek.Ru», тем более что это название совпало бы с правом политическое кредо.
фото: Александр Минкин
Дуэльные пистолеты.
Пожалуйста, власти охота, это понятно. Но не всегда императоры (даже реакционные), предоставленных пасквили.
Николай I — Бенкендорфу
1830. Санкт-Петербург
Я забыл вам сказать, любезный друг, что в сегодняшнем номере Пчелы («Северная Пчела») опять несправедливейшая и пошлейшая статья, направленная против Пушкина; к этой статье наверное будет продолжение: поэтому предлагаю вам призвать Булгарина и запретить ему отныне печатать любой критики на литературные произведения и, если возможно, посмотрите его журнал.
В этой замечательной книжке самодержца особенно умиляет фраза «если возможно».
Мы стараемся, чтобы помнить о разнице между любовью к Родине и любовь к государству. В ответ на страстный текст «Danas.Ru» очень хорошо известно письмо «носители русского духа, того, кто никогда не предавал Россию и был ей верен до конца жизни».
Пушкин — П. А. Вяземскому
27. в мае 1826. Загреб
Ты, который не на привязи, как можешь ты оставаться в России? Если царь даст мне слободу (свойственная Автору ироническая форма слова «свобода»), то я месяца не останусь. Мы живем в печальном веке, но когда воображаю Лондон, чугунные дороги, паровые корабли, английские журналы или парижские театры и бордели, то мой немой Михайловское наводит на меня тоску и бешенство. В 4-й песне Онегина я изобразил жизнь; когда-нибудь прочтешь его и спросишь с милою улыбкой: где ж мой поэт? в нем дар заметно. Услышишь, милая, в ответ: он удрал в Париж и никогда в проклятую Русь не воротится, — ах, да, good! До свидания!
За такое письмо проще просто записывать в русофобы и Автора и публикатора. Но кто из нынешних решает соперника в любви к Родине с Гоголем, Тургеневым, Набоковым. Гоголь писал в Риме, вернулся умирать. Тургенев писал во Франции, вернулся в гробницу. Набоков писал в Германии, в Америке… и даже в могиле и не вернулся.
Это в эмиграции была написана известная поэма в прозе о большом и свободном русском языке, что российские студенты уже сто лет учат наизусть:
Не будь тебя — как не впасть в отчаяние в глазах всего, что совершается дома?
1882. Буживаль (пригород Парижа)
Это в эмиграции Набоков написал потрясающие строки о возвращении на казнь:
РАЗОЧАРОВАНИЕ
Бывают ночи: только лягу,
в Россию поплывет кровать;
и вот ведут меня к оврагу,
ведут к оврагу убивать…
Но, сердце, как бы ты хотел,
так что это действительно было так:
Россия, звезды, ночь, выстрел
и весь в черемухе овраг!
1927. Берлин
Верность Родине не в запись.
Еще и это учитывать: в отличие от многочисленных шлюх, большие писатели не зарабатывают любви к Отечеству.
…Работа с непредсказуемым для читателей, на всякий случай, защитить Пушкина от смешного модные подозрение. Почему вдруг превращается в Петру Вяземскому в женском роде («вы слышите, милая, в ответ»)? Здесь просто. Пушкин иронически перефразировал адресованный нимфетке стишок Дмитриева «Маше», этого Дмитриева, который, во-первых бранил Пушкина, а потом стал по-настоящему восхищаться.
…Когда ты, Мария, расцветешь,
Вступая в юношески лета,
Возможно, что стихи найдешь
Конечно, спрятанны ошибкой, —
Прочтешь их с милою улыбкой
И вы, вероятно, задаетесь вопросом: «Где же мой поэт?
В нем подарок приметны».
Услышишь, милая, в ответ:
«Несчастный недолголетны;
Его у нас нет!»
1803.
(Был Дмитриеву 43, а Маше 12.)
XLIV. МЕМУАРЫ
В те дни, когда в садах Лицея
Я безмятежно расцветал,
Читал охотно Апулея,
А Цицерона не читал,
В те дни, в таинственных долинах,
Весной, при кликах лебединых,
Недалеко от вод, сиявших в тишине,
Быть Муза стала мне.
Евгений Онегин.
Первая строфа последнего главы.
Начало последней глава романа с рассказа о своем детстве, о своих первых успехах? Это странно. В конце концов, это мемуары.
В первом издании Первой главы Пушкин набрал большое примечание (номер 11) — про своего прадеда. Объема почти больше, чем всех других вместе:
«Автор, — писал Пушкин о себе в третьем лице, — со стороны матери, африканского происхождения. Его прадед Абрам Петрович Аннибал на восьмом году своего возраста был похищен с берегов Африки и привезен в Константинополь. Российский посланник, выручив его, послал в подарок Петру Великому, который крестил его в Вильне. После него его брат, который пришел сначала в Константинополь, а потом и в Петербург, предлагая за него выкуп, но Петр И не согласился вернуть своего крестника. До глубокой старости Аннибал помнил еще Африку, роскошную жизнь отца, девятнадцать братьев, из которых он был моложе: вспомнил, как привел их к отцу, с руками, связанными за спину, между тем как он один был свободен и плавал под фонтанами отеческого дома помнил также любимую сестру свою Лагань, плывшую издали за кораблем, на котором он удалялся.
18 лет, Аннибал послан был царем во Францию, где и начал свою службу в армии регента; он возвратился в Россию с разрубленной головой и с чином французского лейтенанта. С тех пор он был неотлучно при особе императора. В царствование Анны Аннибал, личный враг Бирона, послан был в Сибирь под благовидным предлогом. Наскуча безлюдством и жестокостию климата, он добровольно вернулся в санкт. Петербург и приехал к своему другу Миниху. Миних изумился и посоветовал скрывать его сразу. Аннибал удалился в свои поместья, где и жил во все время царствования Анны, считаясь в службе и в Сибири. Елизавета, вступив на престол, осыпала его своими милостынями. А. П. Аннибал умер уже в царствование Екатерины, уволенный от важных мероприятий службы с чином генерал-аншефа на 92 году от рождения.
Сын его генерал-лейтенант И. А. Аннибал принадлежит бесспорно среди отличнейших людей екатерининского века (ум. в 1800 году).
В России, где память замечательных людей скоро исчезает, по причине недостатка исторических записок, странная жизнь Аннибала известна только по семейственным преданиям. Мы со временем надеемся издать полную его биографию.
Засандаливать в небольшую Первую главу будущего стихотворного романа такой помощи, такой большой и прозаическое примечание, так подробно подвергать свою родословную… В сравнении с Пушкиным, Онегин — безродный, безликий. Извините, это роман о ком?
…В Седьмой главе всех Онегина нет, а Пушкин есть. В этом разделе Татьяна долго страдает от любви. Убив Ленского, негодяй ушел. Она могла забыть, как сестра Ольга сразу забыла Ленского.
Но и в одиночестве жестоком
Сильнее страсть ее горит,
И об Онегине далеком
Ей сердце громче говорит.
Затем Татьяна начинает ходить в дом Онегина, как и в библиотеку. День за днем, читает там разные книги. То Татьяна, наконец, решили оформить в брак, запаковали мусор положил банки с солеными огурцами.
Обоз обычный, три кибитки
Везут домашние добычу,
Кастрюльки, стулья, сундуки,
Варенье в банках, тюфяки,
Перины, клетки с петухами,
Горшки, тазы et cetera,
Ну, много всякого добра.
Потом они долго едут.
И наша дева насладилась
Дорожной скукою вполне:
Семь суток ехали оне.
Но это действительно близко. Перед ними
Уж белокаменной Москвы,
Как жар, крестами золотыми
Горят старинные главы.
Как будто все в порядке, что полагается в этом романе: описание опыта, натюрморты, дорожные жалобы, пейзаж… И вдруг в середине XXXVI строфы:
Ах, братцы! как я был рад,
Когда церквей и колоколен,
Садов, чертогов полукруг
Открылся предо мною вдруг!
Как часто в горестной разлуке,
В моей блуждающей судьбе,
Москва, я думал о тебе!
Но, простите, это вы с Таней в набитой банками с вареньем кибитке ехал Пушкин? Не, это уйти в отставку. Описывая приближение Татьяной в Москве, он вдруг вспомнил яркий момент своей жизни — возвращение из ссылки.
Далее — подъем и пафос:
Москва… как много в этом звуке
Для сердца русского слилось!
Как много в нем отозвалось!
Так и ждешь, что Автор запоет:
Москва — звонят колокола!
Москва — златые купола!
Далее пик патриотизма:
Напрасно ждал Наполеон,
Последним счастьем упоенный,
Москвы коленопреклоненной
С ключами старого Кремля:
Нет, не пошла Москва моя
К нему с повинной головой.
Не праздник, не приемный дар,
Она готовила пожар
Нетерпеливому герою.
Господи, при чем тут Бонапарт? Деревенскую девушку отвезли в Москву вместе с банками варенья; цель география: в браке оформить как-нибудь. Ну и когда от войны 1812 года?
И сразу — некоторые отверстия, баба, огороды… Характерно для Пушкина — кубарем вниз:
Вот, на Тверской
Возок несется через отверстия.
Мелькают мимо будки, бабы,
Ребята, скамейки, фонари,
Дворцы, сады, монастыри,
Бухарцы, сани, огороды,
Купцы, лачужки, мужики,
Бульвары, башни, казаки,
Аптеки, магазины моды,
Балконы, львы на воротах
И стаи галок на крестах.
Пушкина сохраняется. Внезапные мысли, ассоциации, воспоминания. Из крупных событий 1812 года — на лачужкам и бухарцам. Такое резкое падение с особым высоты, естественно, вызвало смех. Но не у всех. Кто-то пришел в ярость. Митрополит Филарет обратился к императору николаю, И на непочтительных птиц. Предположительно, прикажите, так что неблагонадежный поэт прогнал галок (оскорбляющих чувства верующих, потому что, сидя на церковных крестах, галки гадят, конечно, на купола). Почему Николай в этот раз не пошел навстречу Филарету — трудно сказать; может быть, оставил про запас. Это характерно для некоторых царей: холодная запасливая ненависть, холодная, неторопливая месть. Мстительный господь не спешить — он чувствует себя бессмертным.
Но, конечно, «Онегин» больше дневник, чем мемуары. Дневник с сокровенными сердечными секреты…
Продолжение следует.
Глупые Онегин. Часть I:
Глупые Онегин. Часть II.
Глупые Онегин. Часть III.
Глупые Онегин. Часть IV.
Глупые Онегин. Часть V.
Глупые Онегин. Часть VI.
Глупые Онегин. Часть VII.
Глупые Онегин. Часть VIII.
Глупые Онегин. Часть IX.
Глупые Онегин. Часть X.
Глупые Онегин. Часть XI и XII
Глупые Онегин. Часть XIII