фoтo: ru.wikipedia.org
Этo всeгдa oчeнь труднo, знaя o чeлoвeкe мнoгoe, фильтрoвaть пoтoк сoзнaния, в мoмeнт eгo oтъeздa. Чтo ни эпизoд eгo жизни, тo… бoльшaя пoбeдa или oглушaющий скaндaл. Нo oн тaк жил, свoбoднo и дeрзкo, служa музыкe, и eщe рaз eй. Oдин. И, кaк вы, был oдaрeн мaксимaльнo и звaниe Нaрoднoгo xудoжникa, и Лeнинским лaурeaтствoм, и звaниe Гeрoя Сoцтрудa. Тaк oн и пoлучил oт сoвeтскoй влaсти, с oднoй стoрoны, oплeуxи, с другoй — блaгoдaрнoсть.
Кoнeчнo, люди, кoтoрыe были нaчaты в музыкaльную вeру, пoмнитe, его громкий уход из Оркестра Всесоюзного радио и Центрального телевидения, ток БСО им Чайковского, в котором провел Рождественский 1961-1974-го. Есть несколько версий того, что произошло, но и надежных и по-прежнему остается на авторство самого Рождества. Его пригласил к себе тогдашний «великий и ужасный» председатель Гостелерадио Сергей Лапин и вежливо указал, что с БСО в последнее время участились случаи эмиграции евреев в другие страны. А по сему «только 42 человека» — этих самых лиц еврейской национальности — должны были быть отброшены.
Кроме того, и я Рождество он привел такие подробности разговора с Лапиным, который просто невозможно: «Ну не все у вас такие дисциплинированные? — Мягко урчал Лапин. — Правда, ведь? Кто опаздывает на репетиции, кто-то болтает во время репетиции, ну, тогда, нет, они по-прежнему безупречно играл, а? Хотя извините, это так полностью Ваша компетенция, я в этом, как говорится, «не копенгаген» (смешок). Да-да… Так вот: кто-то опоздал, кто-то болтал, а Вы нам докладную записочку — так, мол, и так, а что дальше делать мы действительно каким-то образом мы понимаем, это действительно не Ваша забота… Да».
…То еще Рождество подсунули анонимочку на имя одного и того же Лапина, что БСО является «сионистским центр» с полным пренебрежением к российские музыканты. А это уже был серьезный зум не на музыкантов, а лично на дирижера. Ну и из-за того, что Рождество из оркестра ушел. Никого не уволив. Это было сделано без него. Однако, в трудовую книжку черкнули благодарность «за безупречную службу». Видимо, таким образом, получалось только на Рождество. С его невероятной космической очарование.
Но и рядом с БСО яркие всполохи — терка с Большим театром, относительно недавние размолвки о его руководство театра Покровского, некоторые личные вещи из серии — из того, кто чей ребенок, об этом просто нельзя не написать. Но это бытовая сторона истории. Она от всех великих личностей, примерно то же самое. Ты будешь всем угождать, подлаживаться — себя потеряешь.
…А я помню, как он вошел в порт «Геликон-оперы» — гордо, но не горделиво, величаво, но не снобистски, улыбаясь лукаво, комикуя, но иудеи в этом тоне аристократического достоинства. Он любил быть актером на сцене. Но! Ровно до того момента, пока не становится к пульту. Как это может быть? — Спросите вы. А дело в том, что кратенько, минуток на 15-20 Рождественский любил говорить атлетика о той музыке, которую предстояло заполнить. И, боже мой, как он говорил! Я, наверное, Гоголь в этот момент просыпается в нем, потому что каждое его слово, как торт после долгого поста само устремлялось в рот. Он ласкал слух. Это, черт возьми, не какой-то там музыковедческий анализ. Но история, такая простая и интригующим. Слово звенело. Позже этот метод переняли и другие дирижеры, но, пусть простят, очарование maestro они и на десятую часть меньше… И, встав за пульт, слово испарялось. И дальше уже была музыкальная эпопея, о которой сейчас вспоминают, — увы, это печально, — его коллеги.
— Несказанный подарок я получила, работая с Геннадием Николаевичем на «Макропулосе», — говорит народная * Наталья Загоринская, солистка «Геликона», лауреат «Золотой Маски», пела партию Эмилия Марти в премьерном «Средстве Макропулоса» Яначека, за пультом стоял Рождество, и даже тогда не сразу поняла, явления, но после того, как стала много слушать записей, ходила на концерты. Открыла его снова. Он обнаружил, что это какой-то гений, который является полностью уникальным слышит музыку.
— Это очень точно: говоря о дирижере, прежде всего, должны говорить о его СЛЫШАНИИ.
— Конечно, потому что очень мало находятся в этой звуковой религии. Что до выступления, до во-первых, мы готовились с сервера, а потом он пришел и я Рождество. И было полное ощущение, что они дают вам крылья. Ты стоишь на сцене, у тебя что-то недоучено, страшно волнуешься, трепещешь, но с ним — все это идет одним махом, потому что он дает смысл. Смысл. В его руках, в его лице не было, только удовольствие от музыки, но ее создание — это она, зримая, ощутимая! Его руки держат паузу, держат всех нас, весь мир. И это я чувствовал, что единственный раз в своей жизни — это есть «подушка безопасности», когда ушло все лишнее, а все лишнее, все мелочи, осталась суть. Он все видел, ок — певица может, а что нет. Но его очень положительно, не давя, но поднять вас до невероятных высот…
— То есть, он был дирижером…
— Да! Вопрос старших знаний: он знает, что это. А мы не знаем. Он слышал, внутренняя жизнь каждого голоса в оркестре, понимаете? Не тактирование, когда все идет себе чин-чинарем, а он слышал, разнообразие, разноголосие, слышал, волю каждого, не подавляется, но и сплетал вместе! Каждый инструмент в его симфониях жил полной жизнью. Это, как мироздание. Это удивило. Это произошло второй дирижер, вы имеете в виду — «Ну и что», «музыка». А Геннадия Николаевича была не музыка, а жизнь.
— Он нам руку слушателя, а не отгораживался стеной.
— Это все двигалось, звучало сочные. И его выбор репертуара? Я помню, что я сидела в комнате и слушала один большой бизнес с ним за стол, так что наслаждался каждой фразой — никуда не спешить. Стоял и наслаждался сошел с ума красотой этой «длинной, нудной музыки», и в его руках не было как-то скучно. Эта неспешность восхищала. Доступно человек ясно.
…В свое время Рождественский «вытаскивал» очень много ранее не исполняемой музыки вывели на высокую орбиту Пуленка, Орфа, Бриттен, Губайдуллину, Сибелиуса, Шнитке, Яначека. Много. На чем и подчеркивает Денис Мацуев:
— Я преклоняюсь перед этим легендарным человеком, с его совершенно уникальным индивидуальным стилем и интеллектом, который просто поражал. Магия в каждом слове, в каждом жесте. И очень важно отметить, как — то, что трудно в это время, — способствовал несправедливо неиграемую музыку разных стилей, разных жанров, как древних, так и современных. И эти миссии, обнаруживает, что он был верен почти до последних дней. И когда уходят такие люди, прерывается связь, связь с большой гуру XX века, с которыми Рождественские говорила, что он и я был гуру во всех отношениях.
Дирижер Александр Сладковский продолжает тему музыкального наследия маэстро:
— Я помню прекрасно свои детские впечатления — те, брукнеровские циклы, которые он сделал, и в этом смысле его роль бесценна — не только как дирижер, но и как просветителя. До сих пор я благодарен ему за эти «университеты» — концерты, программы, лекции. Это были абсолютные достижения в это время — музыка Денисова, Шнитке, зарубежных авторов… Это, на мой взгляд, первый или один из первых играл Третью симфонию Прокофьева, широко незнакомой до этого. Гигантский наследия…
— А как бы подчеркнул их чисто дирижерскую манеру?
— Совершенно феерическая способ, о котором было сложено так много легенд. Он очень надежный музыканты и немного с ними репетировал, как бы говоря — «если что-то не можешь узнать, это ваша проблема». Все в жизни относился с некоторой иронией. И быть готовым за себя, он опирался на то, что и музыканты в курсе. Я сторонник некоторые другие места, как вы можете себе представить. Он музицировал, был мастерски, но, таким образом, его невозможно было думать о прорыве в том, что оркестр, который находится на низком уровне. Но его интеллект, невероятные познания, жажда просвещения загорелся огонь во многих. И теперь каждый музыкант очень волновался из-за этого серьезные потери…