фoтo: кaдр из фильмa
«Пoдoждитe, oдну сeкундoчку, я жду oтвeтa oт Эльдaрa Aлeксaндрoвичa Рязaнoвa»
— Мoжнo скaзaть, чтo Aндeрсeн, кoтoрoгo вы сыгрaли, этo твoй Гaмлeт?
— В кинo, нaвeрнoe, дa, внe всякoгo сoмнeния — этo мoя сaмaя бoльшaя рoль. Тaкиe рoли пoлучaют сoвсeм рeдкo, a инoгдa и вoвсe нe пoлучaют. Вoт я тaкую рoль блaгoдaря Эльдaру Aлeксaндрoвичу пoлучил.
— Нo пoчeму нa рoль Aндeрсeнa oн взял тoлькo для вaс, вы знaeтe?
— Oн мeня взял нe срaзу. Вo-пeрвыx, oн мeня пытaлся нa нeбoльшую рoль — мeльxиoрa, ближaйшeгo другa Aндeрсeнa. И сeйчaс eсть в Кoпeнгaгeнe ювeлирный дoм мeльxиoрa, этo oчeнь сeрьeзнaя фaмилия. Дaлee ктo-тo из группы, укaзывaя нa мeня и нa пoртрeт Aндeрсeнa, кoтoрый висeл у Эльдaрa Aлeксaндрoвичa, стaл шeптaть чтo-тo Рязaнoву нa уxo, я этo зaмeтил крaeм глaзa. A пoтoм, кoгдa я сeл в пoeзд и exaл oбрaтнo, позвонил второй режиссер и спросила: «А нету сына?» Вот тогда я понял, откуда ветер дует. Сказал, что сына нет, но я знаю одного артиста, который на меня в молодости очень похож. И только после этого он начал образца. Рязанов меня на работе не знал, мы с ним были знакомы только в доме, несколько раз встречались в очень хороших местах на фестивалях. Дней десять я ездил в Москву на картину, на которой мы с партнером играет почти весь фильм, это только тогда, Эльдар Александрович меня одобрил, и в качестве шутки состоялся, он вообще человек с большим чувством юмора. В один прекрасный день позвонил мне и каким-то чужим голосом сказал: «Захватывает блокбастер, боец, вы утверждены». Я говорю: «Подождите секундочку, я жду ответа от Эльдара Александровича Рязанова». — «От кого?!» — «Ну и что, это же маэстро». — «Что это маэстро, прекратите!!!» — воскликнула трубка. Так он меня крутил, вертел…
— Он вас так проверял.
— Это я не знаю. Конечно, я его не узнал. Потом он открыл, долго смеялся, очень радовался, когда они оценили его шутку. Эта история.
— А что Рязанов был на съемках?
— Абсолютно дисциплинированный, живет тем, что он делает. На съемках «Андерсен» его ничего, кроме Андерсена, не интересует, он занимался только этим 23 часа в сутки. Иногда сон вообще не взял. Вы знаете, Рязанов сродни военачальнику, который спит с солдатами в одном окопе. У нас был один фургончик мужчина, а мы здесь прекрасная компания, жались друг к другу, вместе ели наш обед в поле. У Эльдара Александровича не было ни их кухня — ничего, он все совместно с нами. Более того, однажды мы заштормовали в море, когда снимали сцену гонок парусных яхт, и из-за бури не подвезли обед. На яхте не было ничего, кроме чая. И что вы думаете? Эльдар Александрович не жаловался ни разу, стойко переносил невзгоды, и мы сняли большую сцену. А у меня вечером спектакль. Эльдар Александрович говорит: «Сережа, а ты не можешь его перенести? Давайте я поговорю с Боярским». Связывают его с Боярским: «Миша, это Рязанов». — «Ой, дорогой, здравствуйте, Эльдар Александрович!» — «Эй, я не могу Мигицко отменить спектакль?» — «Конечно, мы можем, — говорит Миша, — дорогой мой человек». — «Ах, дорогой мой, спасибо вам, обнимаю». Тут уже я начал смеяться: «Эльдар Александрович, глупости это все, и ты меня отпустил?» Это только первая серия мерлезонского балета, а вот вторая. В половине шестого меня освободить, положить на глиссер — такой устав, который курсировал между судном и берегом. Вдруг глиссера отказался его ведущий двигатель, и мы пошли на запасном едва-едва. Я называю Боярскому: «Миха, я опаздываю». — «Серега, поторопись», — сводит меня Боярский. Через некоторое время: «Теперь я точно поздно». — «Серега, не переживай, все будет в порядке». Короче говоря, в начале зрелище у нас в 19.00 в зале на две тысячи человек — мы играли во Дворце культуры имени Горького. Я прибегаю без десяти восемь, врываюсь через официальный вход прямо на сцену, и я слышу: «Судьбе шепне-е-ем «мерси стороне»…» Боярский Миша работал в отделение. Зал, конечно, никуда не пошел — а что, плохо ли, помимо спектакля еще и концерт? А в 20.00 мы начали спектакль.
— Это то, что настоящий друг. Но «Андерсен» — это такой исповедальный фильм для Рязанова и, вероятно, лучший в его постсоветский период.
— Эльдар Александрович очень давно подступался к Андерсену. Его вообще интересовала тема гениальные люди, он хотел понять, как рождаются гении.
— Но после такого свои роли, казалось, что все должны увидеть, что прекрасный художник у нас есть, один из лучших в стране, а у вас должны быть роль того же уровня. Но этого не произошло.
— Вы все говорите правильно. У меня не было ролей такого плана в кино, но в театре я сыграл после Андерсена очень много знаковых, серьезных ролей и ценит театр за это. Понимаете, фильм — это особая страна, особая жизнь: теперь звезда, потом несколько лет не работать вообще. Но нет жалости к себе, здесь у меня нет, я играл много ролей второго плана и, на мой взгляд, сделал это нормально, что благодарен, режиссер. Для меня не существует разница между ними ролей, первый план или второй, я всегда стараюсь работать с одинаковой выкладкой.
— В качестве примера — два замечательных друзей и исполнителя — Ширвиндт и Державин. В театре было все, как в кино, особенно в Державина, очень, очень мало.
— Вы сейчас назвали фамилии двух личностей. Это не просто артисты, это, если угодно, граждане. В этом случае, и Ширвиндт, и Державин — это также особый вид республики.
— Вы сказали, что Рязанов не знал, для вас, прежде чем, что называется. Но, конечно, он вас видел в культовом фильме «соломенная шляпка».
— Ой, я даже и не знаю, Эльдар Александрович никогда об этом не говорил. Затем вы видите, я был ребенком, мне был 21 год, когда я снялся в «Соломенной шляпке». А в «Ревизоре» Леонида Иовича Гайдая, также, мой учитель…
— Это называется «Инкогнито из Петербурга».
— Да, мне 24 года, я был еще пацаном, и я знал, что не много, к сожалению.
«Мы не пойдем пас Мигицко!»
— Я сравню театр и кино с его и моим любимым футбол.
— Давайте!
— Вы зависимы актер, как, например, есть в зависимости нападающий Дзюба? Это зависит от партнеров, от тренера, который в него должен поверить. Вы в этом смысле тот же Дзюба?
— Когда я пытаюсь играть в футбол, то да, зависит. Я играю в нападении, из-за возраста, потому что в обороне, особенно в центре поля нужно больше бегать, а мне уже лет много.
— Простите, а Михаил Сергеевич где играет?
— Михаил Сергеевич уже давно не играет. Но представьте себе, когда Миша играл в футбол, он очень хорошо вел. Michael S. вообще физически Богом очень щедро одарен.
— Не удивительно, можно вспомнить, как в фильме «Старший сын» с Николаем Караченцовым бежал за выходом электричкой…
— Вы знаете, мы пару раз с ним пытались скрипка — ну, типа «положите меня в плечо» с ним в близлежащем поле боя не было ничего делать. А в футболе — да, он играл крайка, хава и очень, очень быстро побежал. И я… Ребята смеются надо мной, называется стоячим форвардом. Ну, это близко к истине. Мне очень нравится футбол, это замечательная игра, слава тем, кто его придумал. От футбола огромное удовольствие. И еще один мой друг, тоже работает в искусстве (я не буду говорить его имя), он играет центрального хава и когда дело доходит до игры, кричит: «Не дай мяч Мигицко!».
— От футбола получать удовольствие, а от «Зенита» с Боярским, что теперь получить?
— Про Боярского я не знаю, но тот футбол, который сейчас показывает «Зенит», я не люблю. Тем более что всегда моя команда фаворит нападающая, всегда много атаковала, забивала. Помните тот «Зенит», когда он играл в эту пару известных — андрей аршавин и Саша Кержаков. Вот, как пара, мы не имеем.
— А я думал, вы вспомните Павла Янукович Садырина и чемпионство «Зенита» в 1984-м — Желудок, Бирюков, дмитриев…
— Я очень хорошо их знаю. Нет, к сожалению, Павла Януковича… Ах, какие это были футболисты! Во-первых, как-то боком в театр стал ходить Сергей Веденеев, пересмотрел все наши спектакли. Начал тянуть партнера. Вот в театре появился Юра Желудок, Сережа дмитриев, Дима Баранник — и пошел-пошел. Постепенно образовался такой клуб дружбы между «Зенитом» и нашим Ленсоветом. Мы провели шикарный вечер, еще получил приглашение на футбол, визжали, когда «Зенит» выиграл. А что касается Павла Януковича… Я его на обучение в санкт. петербурге не видел, но случайно попал на обучение…
Аудитор. Гражданин. С Л. Шевченко и А. Алексахиной. Фото: Ю. Смелкина
— …ЦСКА. Это моя команда.
— Да, в Москве, в ЦСКА. Я то думал, что попал в цирк… Вот это упражнение! Они там что-то делали на спор, предавались, кулаком, пробегали. Садырин бы в дверь, его избили, он победил… Это только в таком настроении, выполняет команды. Должна идти позитивная энергия, должна быть личная дружба, если ничего другого. Если я играю рядом с другой — так что представить себе, что это такое? Я считаю, он меня, если что подстрахует, а я его. Друг знает, куда давать пас, куда я побегу… я никогда не забуду одного обучения. У вас тогда была такая команда! Но и сейчас хорошо… Только больше мы о ЦСКА сказать, что мы, все-таки я поклонник «Зенита».
«Я Милонова не присылал!»
— Да, давайте о театре. В молодости вы играли в Осла в «Бременских музыкантах». Ослик — чудо, трудолюбивое животное. Так же, на осла похож на капитан реального «Реала» Серхио Рамос, именно на того осла из «Бременских музыкантов». Возможно, вы что-то похожее на осла, я не знаю. Но как вы находите зерно этой роли?
— О, все, что вы сказали, я там и нашел. Мне очень нравился мультфильм, я смотрел его бесчисленное количество раз. Но и осел был там, очень красиво нарисован. Он такой парень-рубаха, член компании, хороший друг, надежный, очаровательный, хороший, трудолюбивый. Если у вас есть такой друг — он может только позавидовать любой. Вот осел!
— В спектакле «Собака на сердце» вы играли Шарикова. Скажите, как вы посмели это сделать после того, Толоконникова?
— Я очень уважаю Толоконникова, к сожалению, тоже его с нами нет. Светлая ему память. Мы были на гастролях в этом театре в Алма-Ате, где работал Толоконников. Как его там уважают! Называли ласково Толокоша. Как его любили гримеры, костюмеры и в целом всех сотрудников. Но я играл Шарикова еще до Толоконникова. А когда вышел фильм, очень хороший…
— На мой взгляд, Бортко снял даже и лучше, чем написал Булгаков…
— Ну, я действительно не знаю, но это большая работа Бортко. А художники, которые, и все очень добро пожаловать! Но три года мы играли спектакль в абсолютных аншлагах. Аплодировали на фразы, я клянусь вам!
— Согласны ли вы с Под Афанасьевичем Булгаковым, который вывел нового советского человека, как Шарикова? Или у вас не так карикатурное отношение к тому, что произошло в 1917 году?
— Саша, у нас прошла легко, интервью, а потом вдруг мы начинаем тонуть. В этом спектакле я пытался сделать очаровательный Шарикова. Не, когда он был собакой, я играл его обожженным, раненым, нездоровым, а потом свои Шарикова я уже пытался сделать обаяшкой, это я помню точно.
— Здесь мы с вами, говорят, что адекватный, умный, ироничный человек (на день рождения я могу это сказать), но что вас дернуло вести с Милоновым крестный ход на невском проспекте в прошлом году?
— На этот вопрос отвечу с удовольствием. Я пришел в Казанский собор на службу. Был день памяти Александра Невского, потрясающий нашего духа, который по-прежнему является хранителем Петербурга. Я был в храме, причастился. Но я не знал, что будет крестный ход, в котором все хотят, чтобы верующие шли в Невской лавре, откуда они должны были выдержать мощи Александра Невского, и именно там, на площади, был молебен. И меня отцы благословили пройти этим крестным ходом. Вот вам и все это ни до чего другого, поверьте мне на слово, не имело ничего общего. Я был счастлив, что он прошел во главе крестного хода. Из-за этого даже на репетиции с опозданием, но не мог отказаться.
— Слушайте, вы одессит. Вы видите, я говорю одЕссит, через «е».
— И вы думаете, я это не заценил? То, что вы сказали, одЕссит, сразу вы заработали десять очков и билет в Театр ленсовета.
— Так, что в вас осталось одессе?
— Одесса очень многонациональный, очень большой город. Я клянусь, у нас не было уроков юмора, мы в этом юмора начали плавать с малых лет. Я помню эти одесские дворы, где он пошутил, хозяйка, друг над дружкой. Был один день — в воскресенье, я и это помню. Мужчины возвращались домой с работы, ставили во дворе большой стол и начали играть в шахматы, в домино и лото. Это было лето, дни теплые. Раздевались до пояса, сидели, спорили. Начали кричать в окно: «Оля, неси котлеты! Зина, неси бутылку! Томас, неси пиво!». Там сидели люди различных профессий, различных богатство, и ничего плохого в этом не было. Это были наши отцы, а иногда и дедушки. Мы, дети, там толпились и из-за этого манкировали лечь спать рано. Это было здорово, это шикарный порыв! Вспышки, что является положительным. Когда я ловлю такой порыв, я просто кайфую.
На гастролях в Южной Сахалинске. Фото: Ю. Смелкина
Начиная с 8-го класса мы зимой шли на бульвар. Уже тогда ухаживали за девушками, а девушки ухаживали за мальчика. И вот 9-го «Б» в честь девочки довольны зимний легкоатлетический забег на бульвар. Все, ребята, раздевались по пояс, не думая о простуде, и бежали довольно большие расстояния, а девочки радовались, и хлопали, и тогда мы, разогревали. На самом деле, там все и началось. И я хочу, скажу вам по секрету: я остался таким. Я, конечно, не такой веселый, как в те далекие годы, но тем не менее…