Фoтo: Всeвoлoд Дмитриeв.
Иoсиф Рaйxeльгaуз, oтличный рaсскaзчик, и я рoдoм из Oдeссы, дaвнo рeшил пeрeдaть oбрaзцы устнoгo нaрoднoгo твoрчeствa нa сцeну, нo сoмнeвaлся, кaк сцeнa этим кoрoтeньким истoриям oтзoвeтся. Вo-пeрвыx рeжиссeр сoбрaл кoллeкцию: в нaчaлe aнeкдoт 800, нo пoслe жeстoчaйшeгo oтбoрa oстaлoсь 200, систeмaтизирoвaл тeмы и сoздaл из ниx, кaк гoвoрят в Oдeссe, что-то с чем-то. Только здесь пролог взял не из коллекции, а из жизни — из своего одесса в прошлом.
Таким образом, сад, звук скрипочки, рано утром, все еще спят. В середине двора какой-то открытый гроб, конечно, с блестящими портрет умершего. Как только из одного окна дважды нажимает истошный женский крик: «Берта Со-ло-мо-нов-на!», усопший резко сидит и вздыхает: «Ну, началось…» И голос не успокаивает: «Берта Со-ло-мо-нов-на, на море вы собираетесь? Берта Со-ло-мо-нов-на!»
Окна один за другим открываются. Появляются недовольные заспанные физиономии соседей этой тети Берты.
— Берта Со-ло-мо-новой-в, вы можете, что вы спите?
На что усопший невозмутимо:
— Берта Соломоновна спит. И никто больше!
Ну вот это город, — было воспоминание, как известно, обмен репликами на самые банальные темы, молниеносно переходят в разряд шутки — граждане других территорий анекдоты не рассказывает. А здесь, у самого синего моря, где воздух тает под южным солнцем, и под ним же голубеет волна, жизнь, в различных ее аспектах, может быть сведена к анекдоту, упаковать в эту прекрасную драматургическую формулу: сюжет, короткометражный фильм, неожиданно смешной развязкой. И там и персонажи, и действие, и парадокс. Но, как в шутку написано театр? Лекарство это для них или смертельный яд, когда никто не может, как и от неловкости скрывает глаза?
В «Школе современной пьесы» на «Умер-Шмумер» хохот постепенно набирает градусов, и кажется, аудитория эмоционально не поспевает переключаться с одного анекдота в другой, режиссер и актеры — кто видит то же, что в одиночку ловить кайф от материалов, — установлен высокий темп. Шутки переведены в отдельные реплики типа: «do-it-новости громче! Интересно, кому там еще хуже, чем нам», — но главным образом в диалогах, которые произвели жители одесской сад — Хаим, Берта Соломоновна, Йося, Сара, Абрам и Ваня (единственный русский, затесавшийся в эту компанию). И собравшиеся вместе, выстроенные по темам, разведенные на точки в сценическом пространстве, подзвученные кляйзмерской музыку, они создают ощущение головокружительного каскада.
Такого эффекта можно достичь из-за чистоты песни: она была лишена какого-либо литературного связок, комментарии, авторских ремарок. Это не литературный монтаж, не понимая роли. На сцене — король, его величество еврейский анекдот во всей его красе, и он правит этот бал, где все смешалось — юмор, мудрость, глупость. Король раскован, изобретателен, трогателен, нахален, самонадеян, иногда на грани фола, но вовремя одумывается и напускает на себя невинность. Не-не. Над ним периодически, летит скрипач — так же, как на картинах Шагала.
— Ваня, у тебя красивый костюм! Где его сшили?
— В Париже!
— Далеко отсюда?
— Почти 3000 км.
— Что ты говоришь!.. 3000 км… Такая глушь… И как шить!..
А в это время с балкона включает в себя женская перекличка:
— Сара! Мой Мойша ночью у вас был?
— Нет!
— Мария! Мой Мойша у тебя ночью был?
— Очень мне нужен твой Мойша!
— Диван-кровать! Мой Мойша у тебя ночью был?
— Нет, а что это такое?!
— Да, он сказал, что пойдет по шлюхам всю ночь!
— Ты хочешь сказать, что мы все проститутки?! Спасибо!
— Ой-ой! Что, уже и спросить нельзя?
Фото: Всеволод Дмитриев.
И сразу вопрос от Вани на словоохотливому «покойничку» Хайму, вокруг которого кружит на велосипеде внучок Йося, переживающий моменты пубертатного периода.
— Хаим, а почему, когда хоронили твою тещу, она лежала на боку?
— Потому что на спине она храпит.
Red врачей меняется, ночная сцена, когда пары говорят, стоит за развешанными на дворе простынями, и видны были только головы. Темы щекотливые, и здесь сомнительно блондинка Йося интересует, у ребе:
— Какая разница между мужчиной и женщиной?
— Мальчик, какой размер обуви носит твой папа?
— Сорок третий.
— А твоя мать?
— Тридцать восьмой.
— Так разница, мальчик, между ног.
Диалоги, всегда имеют комическое разрешение, проникнуты иронией, как море соли. Немного истории добавить в образ всего народа, который при всех многовековых испытаний, что упали на его долю, сумел сохранить чувство юмора и под отношение к себе. Таким образом, вместо того, что пробой, на который полспектакля художники намекает общественности, они распевают частушки с антисемитским рефренчиком: «Евреи, евреи, кругом одни евреи…»
Но, для бытовой истории как-то незаметно движутся в направлении, мудрости и философии, снова ярко воплотившихся, скажем, в рассказе «Пять евреев объясняли человечеству мир. Моисей сказал: «Все от Бога». Соломон сказал: «Все от головы». Христос сказал: «Все от сердца». Маркс сказал: «Все от живота». Фрейд сказал: «Все от секса». Эйнштейн сказал что все относительно. Сколько евреев, столько и мнений.
Фото: Всеволод Дмитриев.
P. S.: Но вот этот анекдот сегодня, возможно, будет самым актуальным,… В жмеринскую синагогу приехала комиссия, ничего не нашел и стал придираться:
— Вот у вас свечи горят, остаются огарочки. Куда вы их деваете?
— Мы их собираем и посмотрите в Киев, а оттуда нам прислали новые свечи.
— А вот мацу вы кушаете, крошки остаются. Куда вы их деваете?
— Мы собираем и посмотрите в Киев, отправить нам новую мацу.
— Извините, но вот обрезание вы делаете…
— Да, конечно.
— А куда вы деваете … ?
— См.
— И как вам отправить?
— Когда сегодня вот вас прислали.