фoтo: A. Стeрнин
Aлeксeй Скурaтoв (Пoйнс), Сeргeй Стeпaнчeнкo (Фaльстaф) и Дмитрий Пeвцoв (принц уэльский).
Прeмьeрный спeктaкль xудрукa «Лeнкoмa» выдeржaны в лучшиx трaдицияx тeaтрa: нeсмoтря нa пoдтeкст, oткрoвeнныe пoлитичeскиe пaрaллeли, здeсь пoют, тaнцуют, звучит живoй oркeстр. В цeнтрe сoбытий — три гeрoя: принц уэльский, при нeм — шут и пoдeльник пo грaбeжaм Фaльстaф, пoxoжий нa бoчку xeрeсa и лeди Пeрси, кoтoрый пoзжe стaл Этaж. В самом деле, этот треугольник передает основные темы: власть, страсть к ней и опасная сила, уничтожающая любовь.
Принц уэльский (Дмитрий Певцов) борется со своим старшим братом за престол. Был образ благородного разбойника, как Робин Гуд, который забирает все у богатых, но не спешат поделиться с бедными. В начале был благороден и лаконичный, тем более, что Фальстаф свою грубость, шутки (иногда и ниже пояса) и притворством только оттеняет благородство принца. А леди Перси (Александра Захарова), как трепетная лань, не лишенные юмора, должен, по логике, иметь рядом благородного рыцаря.
Но сценография (Алексей Кондратьев), возможно, самый интересный из всех его работ с Марком Захаровым, не обещает ни благородства, ни доброты. Жесткая конструкция — металлическая спираль, отливающая холодным блеском, вкручивается огромным штопором в сцену. Она является символом борьбы за власть, в своем неизменном вращении и на все времена. Брат убивает брата, коварно обманув, а любовь будет растоптана, как старые ботинки, вышедшие из моды.
События развиваются быстро мизансцены густой, жесткий ритм и неизменным юмором, присущей всем постановкам Марка Захарова. Кажется, мэтр пошли все, вынеся на всегда безупречно чисто ленкомовское места грязь жизни. Толстяк Фальстаф не выбирает выражения, связанные с жизнедеятельностью человеческого организма, как и жесты, имитируя секс.
Если Дмитрий Певцов своим принцем Уэльским далее развивать стиль представителей власти из «Дня опричника», Сергей Степанченко в роли Фальстафа довольно неожиданно. Иногда кажется, что он сознательно умаляет очарование вашего героя — народного любимца, — и на первый план, определяет сложность природы, раскрывающееся в соответствии с предлагаемыми обстоятельствами. Он и милый плут и подлец. И бонвиван, и, честно говоря, грязная свинья. На этом внутреннем конфликте Степанченко строит свой характер. Интересная и Александра Захарова в роли леди Перси-Кот смешной жеманницы до сильного жертвенный характер.
Интервью с Марком Захаровым после выступления:
— Марк Александрович, видите ли вы связь между тем, что премьера состоялась в тот же день, когда резко начали развиваться события в Сирии? Только борьба на сцене и в жизни, за власть, ее ухудшение удивительным образом совпало.
— Я интересуюсь политикой, но не до такой степени, что их репетиционные моменты согласовать с политическими. Меня в первую очередь интересовал вопрос о власти. Не все люди, плохо или хорошо, удалось пережить взлет карьеры. Когда дорогой человек становится губернатором, он очень часто (есть и исключения) становится тираном, начинает действовать в отрыве от народных суждений, мнений, взглядов. И деятельность его приобретает зловещий тон.
— Но наша реальность показывает, что так происходит не часто, а постоянно. Скажите мне, вы видите другие варианты, к власти?
— Все в жизни есть и хорошие и плохие. Иногда одно преобладает над другим, так что надеюсь, что это не обязательно приговор для человека, которые повышают. И не на 100%, что он должен на этом рехнуться, изменить гуманистическим идеалам, разумные деяния.
— Вас давно волнует тема власти. Предыдущий спектакль — «День опричника» — в сущности о том же. Почему именно эта тема вас так волнует?
— Вы знаете, может быть, мы не очень довольны нашей государственной структуры, экономические проблемы, и понять, что для успешного развития страны необходимо что-то менять, внедрять новые механизмы, о которых говорят все, но до сих пор ничего хорошего не произошло.
— Заключительный монолог, принц уэльский, стал королем Англии, страшноватый. Не оставляет надежду, что и звучит как ваше программное заявление о неприятии текущей ситуации в стране…
— Да, в конце концов, что-то происходит, и фигура приобретает черты монстра, который не является чужим в каком-то лирики, но все же это не помешало его повторного рождения. Еще Товстоногов говорил, что классический спектакль о наших проблемах, мучения, сомнения, радость, горестях, и независимо от того, когда это происходит в пьесах Островского или других работах. До сих пор это делаем для сегодняшнего зрителя, который должен согласовать свою жизнь с тем, что видели в театре.
— Тем не менее, зрелище и драму, которая легла в основу премьеры, под названием «Фальстаф», а не «Принц уэльский». У меня сложилось впечатление, что вас волнует больше тема правительства, чем сумасшедшие у власти?
— Может быть, моя связь с Григорием Гориным, о которой я по-прежнему думаю (драматург Григорий Горин, постоянным автором Марка Захарова, скончался 18 лет назад. — М. Р.). А для него тема сумасшедшие — ли Мюнхгаузен, Тиль Уленшпигель, Никулин, который очень ценится, — это очень важно, и я хотел бы, чтобы это было созвучно его мыслям. Таким образом, «Фальстаф» и спектакль начинается с этого слова.
— Раньше, в свое время не была такая жизнь тяжелая — я бы сказала, физиологичная. Фальстаф грубо ругается, без колебаний, называя вещи своими именами…
— Даже Шекспир с его шутками, монологами о разглядывание черепа, очень жестокие и откровенные, в некоторых своих проявлениях, безжалостен — и написал все, что я хотел о человеке, не оставляя никаких фиговых листков.
Я редактирую грубость жизни в соответствии с собственным опытом. Я запомнил на всю жизнь один случай. Как-то канал «Культура» ко мне пришли уже две пожилые дамы и говорили: «вы Знаете, у нас есть список слов, которые не должны звучать со сцены». Правда, они меня успокоили, как маньяк: «Но, Марк Александрович, слово «хорошо » и» могу». И еще несколько слов разрешено, я как-то и успокоилась. Так что, я понимаю, мы в этот раз не вышли за некоторые рамки приличия в искусстве.
— В основном драмы, кроме шоу «Фальстаф» то, что вы взяли «Хронику»?
— Вероятно. Я теперь сама уже не понимаю, что от Шекспира, а что домыслено нас, меня лично во время репетиционного процесса.